Фокеев В.А.

ОТЕЧЕСТВЕННОЕ БИБЛИОГРАФОВЕВЕДЕНИЕ
В ЭПОХУ В.Н. ДЕНИСЬЕВА И ПОСЛЕ НЕЕ

В каждой области универсума человеческой деятельности – свои исторические эпохи и свои эпохальные герои, именем которых эти эпохи обозначаются.

В библиотечно-библиографической сфере 1940–1950-е гг., конечно, не только время В.Н. Денисьева, хотя его труды, профессиональные научные взгляды были в значительной степени определяющими. Это еще и эпоха З.Н. Амбарцумяна, М.К. Архиповой, Б.С. Боднарского, П.Н. Берковаа, А.М. Бочевера, М.А. Брискмана, М.П. Бронштейн, А.Н. Бученкова, В.Т. Вытяжкова, А.Н. Веревкиной, М.П. Гастфера, Л.А. Левина, И.В. Гудовщиковой, Г.Г. Кричевскрго, Д.Д. Иванова, С.С. Левиной, Ю.И. Масанова, Н.И. Мацуева, Е.И. Рыскина, Б.А. Смирновой, Е.И. Шамурина, А.Д. Эйхенгольца и др.

И все же именно появление учебных пособий для средних специальных учебных заведений “Общая библиография” (М.,1954, 1957) В.Н. Денисьева вызвало бурную библиографоведческую дискуссию, ознаменовало начало революционных перемен в библиографической и библиопедагогическаой науке и практике. Именно его взгляды казались библиографическому сообществу наиболее ясно, четко выраженными и определяющими, отражающими профессиональное самосознание того времени.

Для В.Н. Денисьева всегда была характерна практическая направленность его работ. Он создал несколько методических рекомендаций по использованию библиографии в комплектовании библиотечных фондов, по составлению рекомендательных библиографических пособий, по ведению справочно-библиографической работы. В то же время ему не чужда была и теоретико-библиографическая проблематика, что ярко выразилось, например, в статье “Предмет библиографии и ее значение”, в его участии практически в первой масштабной библиографоведческой дискуссии по его учебнику.

Не случайно поэтому, что В.Н. Денисьев стал в первую очередь объектом жесткой критики со стороны ““молодых” библиографоведов, ниспровергателей традиционных взглядов на библиографию. В первую очередь их возражение вызывал общепринятый до этого тезис о библиографии как о научной дисциплине или науке о книге, особой области знания. На “заднем плане” позиции борцов против существовавшей до того парадигмы библиографии было замаскированное неприятие понимания библиографии как вспомогательной области идеологической деятельности. В общем-то именно эту догму надо было сломать в первую очередь.

Однако подвергать сомнению идеологический характер библиографии было слишком опасно, в 1950-е гг. время для этого еще не пришло. Другое дело – громить “псевдонаучность”, якобы необоснованные претензии на роль библиографии как науки, научной дисциплины или отрасли знания, настаивать на приоритете практического статуса библиографии, на что и напирали оппоненты В.Н. Денисьева совсем в духе хрущевского “практицизма” и наступательной агрессивной активности лидеров информационной науки. Парадигма библиографии резко менялась. Если для В.Н. Денисьева и М.А. Брискмана, например, библиография – это область идеологической и научной работы, то для В.Т. Вытяжкова, О.П. Коршунова, В.А. Николаева, И.И. Решетинского – это уже однозначно область информационной практической деятельности. На смену вспомогательно-идеологической парадигме пришла вторично-информационнная, “вторично-документальная” парадигма библиографии, которая в развернутом, “окончательном” виде будет сформулирована О.П. Коршуновым в середине 1970-х гг.

Как известно, для современного состояния библиографоведения характерна поликонцептуальность или даже полипарадигмальность. И среди разнообразия библиографоведческих концепций нетрудно увидеть и концепции, явно ведущие свою “родословную” от учебных пособий В.Н. Денисьева.

Таким образом, теоретическое библиографоведческое наследие В.Н. Денисьева обладает огромным научно-познавательным потенциалом и заслуживает дальнейшего изучения и актуализации.