Добровольский В.В.

О СУЩНОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ КНИЖНОЙ КУЛЬТУРЫ:
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ

Термин “книжная культура” сегодня широко используется в научной и практической деятельности, в повседневном обороте. Однако это не означает, что ценность и содержание термина четко и однозначно определены. Пожалуй, наоборот. Под книжной культурой понимается очень многое: степень осознания роли книги на той или иной исторической стадии развития всего человеческого сообщества, национально-государственного образования, этнической общности; индивидуальная или групповая культура чтения, психология восприятия книжного текста; уровень профессионализма в создании книги; воспроизводство книжных традиций и т.д. и т.п. Такое многообразие представлений о сущности книжной культуры вызвано рядом причин, главными из которых на высшем методологическом уровне, на наш взгляд, выступает изначальная многозначность родового понятия – “культура”, а на низшем прикладном – разные национальные научные традиции.

В успехе или неудаче научных исследований часто лежит не леность или неподготовленность исследователя, а неправильно выбранная стратегия научного поиска. Чтобы сделать хотя бы поверхностный анализ такого многогранного явления, необходимы серьезные и длительные научные изыскания большой группы ученых, но можно попытаться определить некоторые вопросы или группы взаимосвязанных вопросов, стоящих в некотором обособлении от коренных понятий, а затем, постепенно поднимая уровень обобщения, переходить от конкретного к абстрактному, чтобы позднее, накопив необходимые данные, предпринять восхождение в теоретическом знании от абстрактного к конкретному.

Один из групп указанных выше вопросов: существует ли национальная книжная культура и чем она определяется? Если рассматривать общество как социально консолидированное, достаточно устойчивое сообщество людей, которые в своей деятельности руководствуются конкретными интересами и потребностями, определяют конкретные цели и задачи для их удовлетворения, то культура представляет собой совокупную социальную технологию реализации намеченного. Человечество в целом выступает как единый биологический вид, который, однако, никогда не является единым социальным организмом, а в зависимости от природных, исторических, социальных, экономических и прочих условий проявляется как совокупность больших и малых социальных коллективов, жизнедеятельность которых и соответственно культура часто находятся в противостоянии.

Говоря о всеобщей международной культуре, можно предположить, что в целостном виде она отсутствует, а имеется совокупность специфических национальных культур, имеющих некое общее общечеловеческое ядро. Одной из важных составляющих этой совокупности является наша национальная культура и, в частности, национальная книжная культура. Как и в любом социально развитом государстве, на наше национальное самосознание оказывают сильнейшее влияние этнические и еще более религиозные факторы, а национальная книжная культура представляет собой единый сплав национального, этнического и религиозного и различается с другими книжными культурами не только по каждому из трех оснований, но еще более неповторимостью, уникальностью состава этого сплава.

Своеобразие и уровень национальной книжной культуры определяются конкретными явлениями, артефактами культуры, важнейшими из которых, на наш взгляд, выступают (особенно, если мы анализируем явления и процессы в исторической перспективе) памятники культуры и конкретно книжные памятники. В связи с этим несколько понятнее становится вопрос, который активно сейчас обсуждается: есть ли понятие “национальная книга”? Если существует понятие “национальная книжная культура”, то наличествует его сердцевина – понятие “национальная книга”, которое включает далеко не весь книжный репертуар, изданный в определенной стране за определенный промежуток времени. Спор о том причислять ли к российской национальной книге российские издания произведений, например Шекспира, можно решить однозначно. Нет, не причислять, так как они не отражают особенностей национальной культуры, так же как знаменитые египетские папирусы из Британского музея – сколько их не переиздавай в соединенном Королевстве – они никогда не станут памятниками книжности британцев. (Однако если вторгнуться в область фантастики, основываясь на возможности только социальной воспроизводимости культуры, можно предположить, что при соответствующем усвоении англичанами культуры Древнего Египта папирусы могут стать феноменом национальной книжной культуры и Великобритании).