Соколов А.В.
РУССКИЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ – НЕВОЛЬНИК КНИГИ
В последнее время в среде постсоветской интеллектуальной элиты сделались популярными рассуждения о “конце русской интеллигенции”, о том, что “интеллигенция уходит”. Имеется в виду не только “утечка мозгов” за рубеж, но, главным образом, преобразование русского интеллигента в западноевропейского интеллектуала. Трагедия этого преобразования в том, что утрачивается уникальный этико-культурологический тип – “образованный человек с больной совестью” (М.С. Каган). Место благоговеющего перед Культурой, вольномыслящего и бескорыстного альтруиста занимают расчетливые эгоисты-приобретатели, пренебрегающие национальными и общечеловеческими культурными ценностями. В связи с этим возрождение русской культуры, укорененной в ее Золотом и Серебряном веках, становится сомнительным. Насколько обоснованы эти опасения?
Колыбелью и обителью русской интеллигенции в XIX и XX вв. была русская литература. Для России, в отличие от европейских стран, был характерен литературоцентризм общественного сознания, который заключается в том, что художественная литература и публицистика (а не религия, философия или наука) служили главным источником общественно признанных идей, идеалов, а поэты, писатели, писатели и критики выступали в роли властителей дум, авторитетных судей, апостолов и пророков. Русская литература воспитала русскую интеллигенцию, а русская интеллигенция взрастила русскую литературу. Поскольку литература – один из коммуникативных каналов книжной культуры, можно сделать вывод о существовании диалектической причинно-следственной связи “книжная коммуникация-русская интеллигенция”.
Для того, чтобы прервалось воспроизводство русской интеллигенции нужно лишить ее питательной почвы, т.е. нужно, чтобы “ушла” воспитывающая нравственную чуткость русская литература. В настоящее время кризис русской литературы налицо: массовый читатель предпочитает развлекательные бестселлеры (чаще всего иностранных авторов) или не читает вообще; книги дорожают и тиражи сокращаются; среди современных литераторов практически не осталось привлекательных для молодежи имен. Наши опросы петербургского студенчества показали, что “жажду чтения” испытывают менее 10%, а остальные равнодушны к классике и современной беллетристике. Отсюда узкий культурный кругозор, часто – элементарное невежество: на вопрос “От чего умер Пушкин?”, можно услышать “от холеры”. Таким образом, непременное условие “ухода” русской интеллигенции из наступившего столетия выполняется: книжная коммуникация мало востребована молодым поколением.
Мы являемся свидетелями закономерной смены книжной коммуникации коммуникацией электронной (телевизионно-компьютерной). Еще в середине XX в. заговорили о “кризисе информации”, обусловленном противоречием между книжными потоками и фондами и индивидуальными возможностями их восприятия. В итоге – омертвление знания, мы не знаем, что мы знаем. Фонды русской литературы постоянно растут и становятся все более необозримы и недоступны. Получается парадокс: книг все больше, а читателей все меньше. Но, может быть, это не парадокс, а суровая закономерность: литература, библиотеки, книжное дело в целом рушатся под действием собственной тяжести? Пора разгружать социальную память!
Создается впечатление, что постсоветское студенчество решило “списать” в архивы истории обременительную и архаичную книжную коммуникацию во имя мультимедийной коммуникации. Надеяться на то, что классическая русская литература примет форму мультимедийных сообщений нет оснований: она для этого не приспособлена. Значит, свойственный ей этический потенциал будет утрачен. Несомненно, что электронная коммуникация выработает свою этику и ее воспитывающее воздействие будет не меньше, чем чеховские рассказы или романы Достоевского, но это будет не интеллигентская этика.
Мы не затрагивали здесь социальные, экономические, политические доводы, которыми оперируют авторы публикаций о конце русской интеллигенции. Мы рассмотрели только коммуникативный механизм ее воспроизводства. Вывод получается следующий: нет оснований надеяться на возрождение “образованных людей с больной совестью”: поколение образованных русских людей XXI в. будет “образовано” иначе, чем их родители – советская интеллигенция “разочарованного” поколения, а идеал благоговеющего перед Культурой альтруиста будет привлекать немногих.